Читать книгу "Шаровая молния  - Лю Цысинь"

– Работайте усердно! – на прощание сказал капитан Лю. – Мы с нетерпением ждем, когда сможем установить на свои вертолеты пулемет, стреляющий грозовыми шарами!

Летчики непроизвольно придумали еще один термин, впоследствии применявшийся в сфере оружия на основе шаровых молний.

* * *

Успех оптического обнаружения невозбужденных макроэлектронов распалил наши надежды, однако, как выяснилось, это лишь демонстрировало убогость наших познаний в физике. Вскоре после первого успеха мы с Линь Юнь поспешили к Динг Йи.

– Профессор Динг, теперь мы сможем обнаружить ядра макроатомов!

– С чего вы это взяли?

– До сих пор мы не могли их обнаружить, потому что макропротоны и макронейтроны, в отличие от макроэлектронов, не возбуждаются. Но теперь у нас есть оптическое средство, позволяющее напрямую видеть пузыри!

Рассмеявшись, Динг Йи покачал головой, словно прощая двух первоклашек за глупую ошибку.

– Основная причина, почему мы не можем найти ядро макроатома, заключается не в том, что макропротон и макронейтрон не возбуждаются, а в том, что мы понятия не имеем, как они выглядят.

– Что? Это не «пузыри»?

– Кто вам сказал, что это должны быть «пузыри»? Теория утверждает, что их форма должна отличаться от формы макроэлектронов – так, как отличаются лед и пламень.

Я с трудом представил себе, что вокруг нас плавают и другие формы элементарных макрочастиц. Мне стало не по себе: окружающий мир стал казаться незнакомым и странным.

Теперь мы получили возможность возбудить шаровую молнию в лаборатории. Устройство возбуждения воздействовало на «пузырь», «заключенный» в сверхпроводниковом аккумуляторе. Высвобожденный, «пузырь» ускорялся в магнитном поле, затем проходил последовательно через десять отдельных генераторов молний. Суммарная мощность этих молний значительно превосходила мощность электрической дуги, которая использовалась для возбуждения грозовых шаров в воздухе. Их количество определялось характером эксперимента.

Что касается создания оружия, теперь нам требовалось понять природу крайне высокой избирательности, с какой макроэлектрон высвобождал заключенную в нем энергию, – самого загадочного, самого пугающего, дьявольского аспекта шаровой молнии.

– Это связано с двойственной корпускулярно-волновой природой макрочастиц, – предположил Динг Йи. – Я составил теоретическую модель высвобождения энергии и приготовил эксперимент, который покажет вам нечто совершенно невероятное. Дело осталось за малым: нам нужно наблюдать за процессом высвобождения энергии грозового шара, замедленным в полтора миллиона раз.

– В полтора миллиона раз?

– Совершенно верно. Это грубая оценка основана на размерах самого маленького макроэлектрона, который в настоящее время хранится у нас. Отсюда приблизительное соотношение.

– Но это же… тридцать шесть миллионов кадров в секунду! Где мы найдем оборудование, способное осуществлять такую видеосъемку? – спросил кто-то.

– А это уже не моя забота, – заметил Динг Йи, неторопливо набивая трубку, к которой он уже давно не притрагивался.

– Мы его найдем! – решительно заявила Линь Юнь. – Уверена, такое оборудование существует!

* * *

Когда мы с Линь Юнь вошли в лабораторный корпус Государственного оборонного института оптики, наше внимание сразу же привлекла большая фотография, висящая в вестибюле: рука, сжимающая пистолет с огромным дулом, направленным прямо на фотографа; в дуле красное пламя и струйки дыма, только начавшие вырываться наружу. Самым захватывающим на фотографии была пуля в гладкой латунной оболочке, зависшая перед пистолетом: пуля, которая только что была выпущена.

– Этот высокоскоростной снимок был сделан на заре существования нашего института, – объяснил директор института. – Временно́е разрешение порядка одной десятитысячной секунды. По сегодняшним меркам обыкновенная быстрая фотография, ничего сверхскоростного. Оборудование такого класса можно найти в любом специализированном фотомагазине.

– А кто был тот мученик, сделавший этот снимок? – спросила Линь Юнь.

– Это было зеркало, – рассмеялся директор. – Фотография была сделана с использованием светоотражающей системы.

По случаю нашего приезда собралось небольшое совещание с участием нескольких специалистов. Когда Линь Юнь озвучила нашу просьбу, сказав, что нам нужно сверхвысокоскоростное оборудование, специалисты поморщились.

– Наше сверхвысокоскоростное оборудование все еще не дотягивает до зарубежных аналогов. И работает оно крайне нестабильно.

– Назовите нам примерный порядок нужной вам скорости, – сказал один из инженеров, – и мы посмотрим, чем можно будет вам помочь.

– Нам требуется около тридцати шести миллионов кадров в секунду, – дрожащим голосом произнес я.

Я ожидал, что специалисты лишь покачают головой, но, к моему изумлению, они рассмеялись.

– И после такого вступления выясняется, что вам нужна лишь обыкновенная высокоскоростная камера! – сказал директор. – Ваши представления о высокоскоростной фотосъемке застряли в пятидесятых годах. В настоящий момент мы приближаемся к скорости в четыреста миллионов кадров в секунду. А ведущие мировые производители уже подошли к шестистам миллионам кадров в секунду.

Мы с Линь Юнь переглянулись, потрясенные этим огромным числом.

– Как вам удается протягивать кинопленку с такой большой скоростью? – наконец спросил я.

Все снова рассмеялись.

– Пленка в современных высокоскоростных камерах не движется, – объяснил другой инженер. – Движется объектив. Иногда изображение накладывается на пленку с помощью вращающегося зеркала; в других случаях для передачи и записи сменяющихся оптических изображений используется частотопреобразовательная лампа. Такая технология предпочтительнее для скоростей порядка ста миллионов кадров в секунду, о которых я уже говорил.

Мы немного успокоились, и директор устроил нам экскурсию по институту.

– Что это вам напоминает? – спросил он, указывая на дисплей.

Мы всмотрелись в изображение.

– Это похоже на медленно распускающийся цветок, – сказала Линь Юнь. – Но странное дело – лепестки светятся.

– Вот что делает высокоскоростную съемку самым нежным видом фотографии, – сказал директор. – Она превращает самые жестокие и грубые процессы в нечто светлое и изящное. Вы сейчас видите взрыв бронебойного снаряда, попавшего в цель. – Он указал на ярко-желтую тычинку в центре цветка. – Видите, вот это струя раскаленных газов, со сверхвысокой скоростью прожигающая броню. Съемка сделана со скоростью около шести миллионов кадров в секунду.

– То, что вы увидите сейчас, должно будет удовлетворить ваши требования к высокоскоростной съемке, – сказал директор, когда мы подошли к лаборатории номер два. – Камера делает пятьдесят миллионов кадров в секунду.